[stracciatella]

Masha Shul'cheva

«Я НЕ ПОДДЕРЖУ ВАШ РАЗГОВОР О ДИЕТАХ И НЕ БУДУ ПОЗДРАВЛЯТЬ ВАС С ПОТЕРЕЙ ВЕСА»

Материал: канал «Отличное тело» (t.me/thegoodbody)
Авторка текста: Иджеома Олуо (www.facebook.com/ijeoma.oluo)
Переводчицы: Маша Шульчева, Аня Иваночкина
Картинка: Rachele Cateyes (www.instagram.com/radfatvegan/)

Предисловие:
В марте 2017 года, на своей странице в Фэйсбуке писательница и активистка Иджеома Олуо разместила два поста.

В первом она написала о своём нежелании слышать о чужих диетах и похудении. Реакция на пост была неоднозначной, кто-то благодарил писательницу, а кто-то возмущался, что, мол, неужели она не хочет порадоваться чьим-то успехам в потере веса.

В ответ на возмущенные комментарии Иджеома написала второй пост. В нём она подробно описала историю своих диет и то, как эта история обуславливает её позицию.

Вот эти два текста.

ПЕРВЫЙ ПОСТ (goo.gl/zMghku):

Я не желаю слышать о ваших диетах. Я не желаю слышать о вашем похудении. Это не значит, что вы не можете о них говорить, но, я надеюсь, вы будете учитывать, как именно вы обсуждаете тему, настолько переплетенную с мизогинией, классизмом, расизмом и фэтфобией. Тело, от которого вы так хотите избавиться, — это тело, в котором кто-то другой пытается жить и любить себя, вопреки всем установкам нашей культуры. Пожалуйста, помните об этом.

ВТОРОЙ ПОСТ (goo.gl/8SHQXE):

В посте ранее я попросила вас быть внимательнее, когда вы обсуждаете вес и похудение. Это нашло отклик в сердцах многих людей, которым больно видеть, как другие пытаются избавиться от таких тел, как у них. Многие написали в комментариях, что они имеют право гордиться своим похудением и не обязаны оглядываться на чувства толстых, говоря о нём. Несколько человек написали, что я и те, кто со мной согласился, слишком бурно реагируем. Некоторые намекнули, что мы должны стыдиться наших толстых тел и постараться стать менее толстыми.

Я поделюсь здесь моей историей, или эссе, если угодно.

Я была худой в течение пяти лет взрослой жизни. У меня всегда было, что называется, «симпатичное лицо», и это всегда произносилось с сожалением, которое я разделяла: если бы только я могла привести в соответствие остальные части тела! Я смогла, на пять лет.

Я села на диету на следующий день после того, как меня изнасиловал мой бывший парень. Мне было двадцать два. Я не знала, как справиться с тем, что со мной произошло. Пережив сексуальное насилие в детстве и только выйдя из абьюзивных отношений с бывшим мужем, я не хотела снова быть жертвой. Я обвинила во всём другую сторону проблемы — себя. Я решила, что всё это случилось со мной, потому что я снова согласилась быть с человеком, который даже не пытался делать вид, что ценит меня. Я попыталась понять, почему мне — той, кому прочили такое большое будущее, — причиняют так много боли. Я решила, что это из-за моего веса. Я решила, что, пока я толстая, ни один нормальный человек не захочет быть со мной. В глубине души я чувствовала, что, пока я толстая, я не смогу перестать ненавидеть себя и потребовать большего. В нашей культуре есть убеждение, что, если ты толстая, будь благодарна за ту любовь, которая тебе досталась, даже если это и не любовь вовсе. Часть меня знала, что это неправда, но я не могла по-настоящему поверить в это и воплотить в жизнь. Так что я похудела.

За следующий год я сбросила бОльшую часть веса. Это заметили все, в моей жизни это стало обычной темой для разговоров. И знаете что? Все ужасные вещи, которые я говорила себе, все фэтфобные установки нашего общества подтвердились, когда я похудела.

Потому что выходило, что раньше, когда я думала: «Никто никогда не заметит меня из-за моего веса», — это было правдой. Когда я думала: «Мужчины не заговаривают со мной из-за моего веса», — это было правдой. Когда я думала: «Люди считают меня ленивой и никчемной из-за моего веса», — это было правдой.

Похудев, я внезапно стала значима. Люди придерживали для меня двери, вместо того чтобы позволить им ударить меня по лицу. Меня лучше обслуживали в ресторанах. Люди делали комплименты моему “усердию” и моей “силе воли”. Мужчины — они были везде — приветствовали меня, начинали разговор, говорили мне, что я красивая, веселая, умная. Женщины хотели дружить со мной, хотели тусоваться в клубах — до них, наконец, дошло, что я тоже человек, с которым можно весело провести время.

Я смогла носить одежду. Я могла пойти в любой магазин и просто купить себе одежду. Я могла носить любую одежду, которая близка моему сердцу и доступна моему кошельку. Мне не нужно было довольствоваться тем, что «стройнит» и «есть в большом размере». Я могла наклоняться без страха, что кто-то будет пялиться на мой живот. Я могла потянуться и зевнуть, не придерживая кофту одной рукой, чтобы никто — о ужас — не увидел складку жира.

Я могла занять любое место на концерте, в автобусе, в ресторане. Мой врач смотрел на меня так, будто я вылечилась от рака, хотя состояние моего здоровья абсолютно никак не изменилось.

Пять лет ко мне относились как к человеку.

И меня это выбесило к хуям.

Потому что я не сделала ничего. Ничего кроме того, что:

- морила себя голодом, одержимо считая каждую ебучую калорию, которая попадала мне в рот;
- вставала на весы по три раза на дню, переживая о любом, даже самом незначительном изменении;
- бегала каждый день до боли в коленях;
- снималась каждый месяц, чтобы сравнить с более ранними фотографиями и посмотреть, есть ли какие-то зримые изменения;
- измеряла каждую часть тела и чувствовала себя плохо или хорошо в зависимости от того, потеряла я или приобрела сантиметр;
- пропускала ужин чтобы впервые за несколько месяцев съесть печенье;
- тратила тысячи долларов на каждую книгу и каждый журнал, помогавшие мне поддерживать мотивацию каждый день есть херню, которую я есть не хотела.

И вся эта работа, вытеснившая всё остальное из моей жизни, не дала мне ничего, кроме тела меньшего размера.

Я не стала лучшим человеком, я не стала более интересным человеком (если уж на то пошло, я стала куда менее интересной), я не стала креативнее или добрее. Я стала мной, просто меньше и абсолютно одержимой тем, что я ем.

Вот что было необходимо, чтобы ко мне относились как к человеку, имеющему право на существование. Вот что было необходимо, чтобы ко мне относились как к заслуживающей любви. Вот что было необходимо, чтобы я смогла носить одежду, сидеть на сиденье и рассчитывать на качественную медицинскую помощь. Вот что было необходимо, чтобы я перестала быть объектом насмешек.

И мне был противен каждый комплимент, каждая улыбка, каждое заведение, где сиденья подходили по размеру только моей теперь худой заднице, каждый работодатель, который считал меня более профессиональной. Все эти вещи были мне противны, но я отчаянно цеплялась за них, боясь, что в момент, когда я перестану посвящать каждую минуту уменьшению себя, мир снова начнёт относиться ко мне как к неудачнице, и мне больше нельзя будет любить себя.

Потому что даже очень большая любовь к себе не может побороть ненависть, которую этот мир питает к толстым.

Когда я была беременна младшим ребенком, я набрала обратно примерно половину от того веса, который потеряла. За последние три года я набрала остальную половину и даже больше.

Это были годы, когда я вывела свою семью из кризиса, купила дом, начала карьеру писательницы. Это были годы, когда я заполнила свою жизнь таким количеством достижений, о котором не могла и помыслить ранее. Ну, или это были годы, когда я снова стала толстой, — в зависимости от того, кого вы спросите.

Каждый день, смотря в зеркало, я сражаюсь с голосами, говорящими, что я проиграла, что мне должно быть стыдно. Но я люблю толстых людей, я люблю толстую себя. И я не люблю людей, которые решили, что я была значима только тогда, когда перестала быть толстой.
Я не разделяю их верований. Я верна толстой себе, которой недоступна половина жизни, потому что общество решило, что у меня нет на это права. Я верна моей маме, которая спрашивала: «Тебе неловко за меня, потому что я толстая?» — когда из машин выкрикивали оскорбления в ее адрес, хотя для меня и моего брата она была воплощением любви и красоты. Я верна всем добрым и удивительным людям, которым говорили, что им нечего дать миру, потому что их тело занимает слишком много места.

Так что нет, я не поддержу ваш разговор о диетах и не буду поздравлять вас с потерей веса. Я не хочу поддерживать вредоносное убеждение, что меньшее тело является моральной победой. Жестокие мудаки считают, что они лучше, потому что меньше весят. Но я не дам им радости наблюдать, как я ненавижу себя настолько, что уменьшаю свое тело до размера, достойного их любви.

Я могу делать это в любом размере: я могу это делать, когда я толстая и когда я худая. Я выражаю поддержку этих убеждений, когда отказываюсь делать с моим телом или для него что-то, чего не хочу сама. Я выражаю поддержку этих убеждений, когда отказываюсь ставить размер моего тела на шкалу ценности. Я выражаю поддержку этих убеждений, когда выступаю против людей, считающих, что мое тело должно их радовать, и этим отнимающих у меня право им распоряжаться.

Фэтшейминг поддерживает жестокость, и я обращаю на это ваше внимание.

Я не буду это обсуждать. Я жила с этим всю мою жизнь и борюсь за мир, в котором к людям относятся с уважением и добротой просто потому, что они — люди. И точка.