@темы: феминизм, music, шоб позырить

---

@темы: шоб позырить, псих, ликвидация безграмотности

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Что-то я в грусти и печали.
Если до этого мне назначали просто антидепрессанты-анксиолитики, и эффект был почти мгновенный, то сейчас я пью аж 3 препарата (а/д, нейролептик, бета-блокатор), и вообще ни по какому параметру лучше мне не становится, если не хуже. При том что врач из них всех самая титулованная. Охххх. За что. Вот просто За. Что. Почему это так долго подбирать? Почему я вообще этим болею? Почему это происходит со мной, а не с кем-то ещё?..
А, главное, куда девать лекарства, если мне их отменят.

Обиден этот, кажется, бесконечный цикл: идёшь наконец к психотерапевту или психиатру, вся такая гордишься собой, ура, делаешь шаги в нужном направлении... А потом снова провал, на колу висит мочало. А жить когда? А работать когда? А смеяться когда?
Некогда. Тебя просто всё время тошнит. Ппц.

@темы: нытье

---

21.08.2017 в 10:34

Пишет  Yin:

Самая главная проблема человечества
"Могли бы ли вы выделить одну абстрактную причину большей части психологических проблем обычного человека?"

Да.
Привычки.
Они же сценарии.




Вот человек попадает в какую-то страшную для него ситуацию. Справляется с ней, но плохо. Еле-еле придумывает какую-то кривую и плохо работающую стратегию. Кое-как снимает напряжение с проблемы.
А когда оказывается в безопасности, просто забывает о произошедшем, как о страшном сне.
И попадает в заколдованный круг сценария. Страшная ситуация рано или поздно случается опять. Человек пользуется старым кривым методом. Страшная ситуация не разрешается, но кривая стратегия немного снимает стресс. Человек поскорее пытается забыть страшную ситуацию. Но она случается опять.
И вот человек уже не беспомощный ребенок. Ребенок вообще молодец, когда в травме хоть как-то защищает себя. Только у выросшего ребенка давно есть ресурсы на то, чтобы научиться новым стратегиям - но нет. Человек уже в сценарии. Заколдованный круг замкнулся.


Проще всего считать свои ментальные привычки болезнью. Когда вы больны, вам нужно сочувствие и снисхождение.
Болезнь - это повод обратить на себя внимание. Повод позаботиться о себе. Болезнь не делает из вас плохого человека - вы всё еще достойны любви, сочувствия и заботы. Когда вы больны, нужно немедленно прекратить себя истязать самообвинениями и оказать себе помощь.
Однако, вы не можете относиться к своему состоянию как к "нормальному и естественному". Нормально - когда ничего не болит и жить хорошо; поэтому вы всегда будете помнить, что вам нужно "выздороветь";

Токсичные сценарии - аддикция, дурная привычка, как склонность к перееданию или курение. Никакой пользы нет, один вред.
Но просто взять и перестать думать по-старому вы не можете. Так же, как не можете перестать есть вредную еду. Нужна тактика.

В общем виде, тактика такая:
- Отслеживаем в своем поведении старый сценарий.
- Придумываем новый.
- Действуем по-новому.


А теперь то же самое в примерах.

Возьмем, скажем, привычку видеть жизнь в черных тонах. Мир прогнил, люди мудаки, я тоже мудак, клятая планетка летит в ад, и там ей самое место.
Это обесценивание. Оно помогает подавить в себе детскую потребности в любви и помощи, которую не получается удовлетворить. Мир плох, [и глупо ждать от него любви].
Такой сценарий токсичен. Это и физиологический стресс, и выученная беспомощность, и проблемы в отношениях, и эмоциональная яма. И до депрессии недалеко.


Идем по пунктам.

- Как я веду себя, когда я внутри своей старой привычки?
Много времени уделяю обдумыванию и обсуждению недостатков мира. Отказываюсь от своих амбиций и целей. Троллю людей в сети.
Важно обнаружить, как глубоко привычка проникла в повседневную жизнь. Вот тут я сказала собеседнику в лицо "ты всегда ведешь себя как урод". Вот здесь я не пошла в новое кафе, потому что "все равно там ничего хорошего, зачем зря время терять". И тут всю ночь пролежала, смакуя все свои недостатки и неудачи.

- Если негативная картина мира плоха - какая хороша? На что меняем, собственно?
Легче всего украсть новую картину мира у кого-то. Скажем, мой друг, который уехал учиться в Японию - как он смотрит на мир? Или тот чувак из твиттера, который работает крутым программистом? Или этот психолог из ЖЖ? Можно брать знакомых, знаменитостей, даже выдуманных персонажей.
Можно придумывать самому. Это творческий процесс. Каков мир на самом деле, если я вижу его неправильно? Я размышляю об этом и рисую себе новую картину мира.

- Как новую картину мира воплотить в жизнь?
В мире есть и хорошие стороны? Попробую с друзьями чаще обсуждать эти хорошие стороны, и реже - плохие.
Я не безрукий неудачник, а просто человек, который что-то не умеет? Составлю список того, чему я хочу научиться, и научусь этому.
Не всё новое - зло? Попробую в знакомом кафе незнакомое блюдо.
Картина мира - не абстрактная фантазия. Это слова, которые я произношу каждый день. Моя ежедневная рутина. Мысли, которые я думаю перед сном.
Поменять картину мира - значит, сознательно отказаться мыслить и действовать по-старому.



Проблемы, которые могут возникнуть:
- Не знаю, на что менять старые привычки.
Не страшно. Главное - не качество, а количество. Чем меньше вы думаете по привычным схемам, тем они слабее. Чем больше пытаетесь действовать по-новому, тем гибче становитесь.
Не знаете, на что менять привычки - посвятите время обдумыванию, как смотреть на жизнь по-новому.

- Не получается воплощать новые привычки регулярно. Пару дней продержусь, потом пропадает интерес, и я бросаю.
Это нормально. Это называется "откат".
Откаты случаются не без причин. Менять картину мира можно только если есть излишки ресурсов, и только благодаря сознательной концентрации. Если вы устали или потеряли осознанность, будет откат.
Откаты просто случаются. Будьте к себе снисходительны и начните еще раз с начала.

- Очень тяжело. Я прилагаю все силы, чтобы действовать по-новому, но не выдерживаю и скатываюсь в старые привычки.
То же самое, что и с откатами - будьте к себе снисходительны и простите себе срывы. Попробуйте еще раз. Каждая попытка даст опыт, и каждый следующий раз будет немного легче.



Какие привычки вы бы хотели изменить в своей жизни?

@темы: псих, ликвидация безграмотности

---

The Promise and Potential of Fan Fiction
By Stephen Burt
August 23, 2017
>> www.newyorker.com/books/page-turner/the-promise...

Fan fiction offers new writers a clearer path to potentially interested readers than has ever previously existed.Illustration by Jamie Coe
First there was “Star Trek,” the original series, whose viewers—many of them women in stem fields—organized conventions and created self-published journals (a.k.a. fanzines) with fiction about its characters, a small but notorious slice of which included sexy doings between Kirk and Spock. Or: first there were fans of science-fiction novels and magazines who held conventions and traded self-published journals as early as the nineteen-thirties. Or: first there was Sherlock Holmes, whose devotees, hooked by serial publication, pushed for more stories, formed clubs, and wrote their own. Or: first came Virgil’s Aeneid. Or: first, the Janeites. Or: first there was you, and your friends, age ten, making up adventures in which Chewbacca met Addy Walker, and writing them down.

However it started, however you define it, and whether or not you read it, at this point you’ve probably heard of fan fiction (abbreviated as “fanfic” by its enthusiasts). The advent of the Internet, where anyone can distribute text for free, and the arrival of such all-ages pop-culture juggernauts as Harry Potter, have together meant that the amount and the availability of fan fiction—narrowly defined by Francesca Coppa, in her new book, “The Fanfiction Reader,” as “creative material featuring characters [from] works whose copyright is held by others”—has grown spectacularly in the course of this century. So has its reputation, both because all things geeky, science-fictional, and fantastic now carry less stigma (or more cachet) and because authors with fanfic backgrounds have hit the big time. E. L. James famously converted her online “Twilight” novel, “Master of the Universe,” into the 2011 blockbuster “Fifty Shades of Grey” by removing names, vampires, and anything else that might infringe a “Twilight” copyright, a move known in fanfic circles as “filing off the serial numbers.” (She also removed the earlier text from the Web.) Fanfic itself is now a recurrent subject for professionally published novelists: Rainbow Rowell’s fun “Carry On,” published in 2015, was, in her words, “inspired by fictional fanfiction of a fictional series” described in Rowell’s earlier novel “Fangirl.”
A couple of years ago, Anne Jamison, a professor at the University of Utah, published a spectacularly useful study called “Fic: Why Fanfiction Is Taking Over the World,” written together with contributors from many fandoms and published by a small press. Jamison’s volume topped a stack of earlier books and essays by “aca-fans” that explained fan practices through one or another academic lens. Some focussed on homoerotic pairings (“slash,” from the virgule in “Kirk/Spock”), others on how amateurs built their own institutions, others on particular fandoms (“Buffy the Vampire Slayer,” say, or One Direction). The people who wrote these books and articles were anthropologists, psychoanalytic feminists, British-style cultural-studies types, legal scholars, and, more recently, literary critics, like Jamison (she is also a Kafka expert). All these scholars investigated the social, emotional, and aesthetic goals that fanfic, and sometimes only fanfic, can meet.
That stack of books did not, however, contain much actual fan fiction: a printed collection of the stuff, from a university press, with no serial numbers removed, would likely have been impossible as recently as five years ago, because the corporations that own Buffy, or General Leia, would have threatened to sue. They might have lost, if they did, on fair-use grounds, but the threats were the point; many copyright holders sought to control the way their properties circulated and to keep any money those properties made. (Some of those corporations now regard fanfic as free advertising instead, or else they’ve just given up: the Web is too big.) Absent those threats, the enormous amateur communities that now surround much fan fiction—with their solidarity, their infighting, their sometimes baroque memes and tropes (yuletide, femslash, drabble, gen, “imagine”), and their norms of online publication—would never have come into being, since they evolved to evade copyright claims and to deflect the legal and reputational dangers in writing and publishing sexually explicit work.

Part of that evolution was the birth, in 2007, of the online fanfic depository called Archive of Our Own, or AO3; it has become the go-to source for many kinds of fanworks. (That latter term includes things other than fiction: songs, for example, and comics, and remixed video.) AO3 is an “affinity space,” where people can work together on the basis of common goals and tastes, without direct institutional validation or material reward. It is fan-run, collective, and deeply anonymized, with a robust nonprofit (the Organization for Transformative Works) behind it. For all of those reasons, it promised stronger resistance to legal challenges than its for-profit competitors, and its precursors (such as the sprawling fanfiction.net), could provide.

Coppa, a professor of literature and theatre at Muhlenberg College, helped start AO3. Her “Fanfiction Reader” bundles stories that she regards as good on-ramps to the phenomenon: relatively short works set in well-known U.S.- or U.K.-based universes, with some sex but nothing ultra-kinky. Coppa has also written short, accompanying essays about the topics that the stories cover. All the stories are easy to follow, even if you don’t recognize the characters; most are thoughtful, and delightful. One “Star Trek” story imagines an alien species with “taboos about food and eating” comparable to our own taboos about sex: “You—you masticator!” a cadet from that species screams at Lieutenant Uhura, while “backing away in revulsion.” That story, “Lunch and Other Obscenities,” by the author known as Rheanna, could easily have been converted into a non-“Star Trek” piece for a science-fiction magazine. But then it would lose all the in-jokes, and half the fun.

The interesting question at this point is not whether fan fiction can be good, by familiar literary standards. (Of course it can; cf. Virgil.) Rather, it’s this: What is fan fiction especially, or uniquely, good at, or good for? Early defenses presented the practice as a way station, or an incubator. Writers who started out with fanfic and then found the proper mix of critique and encouragement could go on to publish “real” (and remunerated) work. Other defenses, focussed on slash, described it as a kind of safety valve: a substitute for desires that could not be articulated, much less acted out, in our real world. If women want to imagine sex between people who are both empowered, and equal, the argument ran, we may have to imagine two men. In space.
It’s true that a lot of fanfic is sexy, and that much of the sex is kinky, or taboo, or queer. But lots of fanfic has no more sex than the latest “Spider-Man” film (which is to say none at all, more or less). Moreover, as that shy proto-fan T. S. Eliot once put it, “nothing in this world or the next is a substitute for anything else.” It’s a mistake to see fanfic only as faute de mieux, a second choice, a replacement. Fanfic can, of course, pay homage to source texts, and let us imagine more life in their worlds; it can be like going back to a restaurant you loved, or like learning to cook that restaurant’s food. It can also be a way to critique sources, as when race-bending writers show what might change if Agent Scully were black. (Coppa has compared the writing of fanfic to the restaging of Shakespeare’s plays.)
Fanfic can also let writers, and readers, ask and answer speculative and reflective questions about our own lives, in a way that might get others to pay attention. What will college be like? What should summer camp have been like? How can an enemy become a friend? Should I move to Glasgow? What would that be like? Buffy Summers, in the story Coppa chose for her book, “has a soft spot for any story about the way her life should have been.” Don’t we all? If you’re a Buffy fan, you, too, might want to read Buffy’s ruminations; unless I am Alice Munro, or John Lewis, or Buffy herself, you have fewer reasons to read mine—and fewer still to follow some characters I just made up, in a town, or a planet, that I have to build from scratch.

In portraying characters that other people already recognize, characters whose further adventures other people already want to read, nonprofessional creators can find a wholly voluntary, non-paying audience of people whom they will never meet. No clearer path from new writers to potentially interested readers has existed in the history of civilization. “All stories are true,” a character in the “Doctor Who” fic that Coppa includes, written by KaydeeFalls, says, “even the ones you made up as a child.” But not all stories are stories that other people will seek out. If you can work your memories, hypotheses, or fantasies about living away from home, or about gender transition, or about retirement, into a story about Bruce Wayne and Dick Grayson, maybe the many people who care about Batman and Robin will care about your thoughts and experiences, too.

Moreover, fanfic requires neither cultural capital nor much actual capital to make. You don’t have to take a class, or move to the city, or find an angel, or find an agent; most of your readers may never know your offline name. For all these reasons, fanfic can give its creators a powerful sense of participatory equality. In this respect, what Coppa calls its “defiantly amateur” scene is a far cry from the world of trade publishers and prestige novelists, and a bit more like the avant-garde-poetry world in the nineteen-seventies, where the slogan was “Work your ass off to change the language & never get famous,” or else like American indie rock before Nirvana, except that—and it’s a notable difference—the fanfic world is largely female.

If you mostly read fiction in old-fashioned books, and you’re open to the idea that fanfic might be a new and valuable literary practice, with affordances that no other kind of writing admits, you may applaud the existence of “The Fanfiction Reader” even before you get through most of its contents. People who live and breathe fanfic may not view it in quite the same way. Jamison gave the collection a lukewarm blurb, recommending it for “instructors” averse to “internet fanfiction ‘in the wild.’ ” Indeed, fan fiction in a codex book may be to the fanfic discovered on AO3 or fanfiction.net—or in a print zine from the nineteen-eighties, or on Tumblr, or as seven thousand words in an e-mail from a friend you met online—much as a porcupine in the National Zoo is to a porcupine in the forest, or as a sсript is to a play onstage: it looks good and it’s easy to find if you’ve never seen one, but in some sense that’s not where it belongs. Still, Coppa’s book makes a good first encounter with the genus, particularly alongside Jamison’s earlier study. (For second and subsequent encounters, not restricted to any one fandom, try the terrifically literate Rec Center newsletter.) More than a few readers, thus introduced, may set out online to find their own favorite tropes, their sweet spots, their affinity groups, their rare fandoms; more than a few could end up giving, and receiving, yuletide gifts of their own.

Stephen Burt is a professor of English at Harvard, and is the author of several books of poetry and criticism, including “Belmont: Poems.”Read more »

@темы: fics, ficrec, фандомы, fanfiction

---

удивительно, что в итоге лучшим средством от акне у для меня оказалось протирать льдом лицо. именно льдом (обернутым в тонкое полотенце). who knew?

@темы: дорогой дневник

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

божэ, как же фантастически ТУПИШЬ в первые дни приема таблеток а

@темы: псих

---

Ну что, я начала третью попытку лечения своего состояния при помощи таблеток. Сейчас у меня сочетание антидепрессанта и нейролептика, посмотрим, что из этого всего выйдет. Пока что ничего не могу сказать, буквально первые пара дней на этом всём. В общем, удачи мне!

@темы: псих

---

---

Здоровое сердце и сосуды: эксперты подвергли сомнению пользу нормы 10 тысяч шагов
В Интернете активно обсуждают, насколько оправдан золотой стандарт ходьбы - 10 тысяч шагов, «КП» узнала мнения ведущих кардиологов о норме для здорового сердца и сосудов

Цифру, известную каждому почитателю здорового образа жизни, подставил под сомнение один из зарубежных спортивно-медицинских журналов. Эксперты задались вопросом, откуда изначально взялись те самые 10 тысяч шагов, которые уже многие годы считаются «золотым стандартом», рекомендуются всем и каждому, кто хочет иметь здоровое сердце и сосуды, а также для похудения и общего оздоровления.

Ответ оказался неожиданным: оказывается, еще в 1960-е годы в Японии начали выпускать шагомеры, которые назывались «manpo-kei», что переводится как «измеритель 10000 шагов». Цифру взяли, скорее всего, потому, что это «круглое число и звучит красиво», предположили авторы статьи. Ну, а потом, как водится, начало истории забылось, а красивая цифра прижилась и стала стандартом.

И что же нам теперь делать с этими знаниями, удалять запрограммированные в фитнес-трекерах и смартфонах 10 тысяч шагов, польза которых не доказана? А сколько тогда надо ходить и бегать?! - задаются вопросами растерянные поклонники ЗОЖ и пациенты кардиологов, которым часто назначают для оздоровления те самые 10 тысяч шагов.

- Есть много исследований, которые однозначно говорят: высокая физическая активность снижает риск инфарктов, инсультов, улучшает состояние сосудов и сердца, - поясняет исследователь и практикующий врач, член Европейского общества кардиологов и Американской ассоциации сердца, кандидат медицинских наук Ярослав Ашихмин. - По европейским рекомендациям для профилактики инфарктов и инсультов требуется 30 минут активных физнагрузок ежедневно 6 — 7 дней в неделю. Это могут быть плавание, ходьба в быстром темпе. Чем больше — тем лучше. Навредить такими разумными физнагрузками (то есть когда вы не надрываетесь, не поднимаете большой вес и т.п.) практически невозможно.

В рекомендациях американских органов здравоохранения тоже фигурирует не количество шагов, а время: 150 минут быстрой ходьбы или других упражнений в неделю для тех, кто хочет иметь здоровое сердце и сосуды.

Что касается 10 тысяч шагов, то это примерно 8 км, кто-то сможет пройти их быстрее, кто-то медленне, важнее все-таки потраченное время (не меньше 30 минут за раз) и регулярность физнагрузок, считают опрошенные нами эксперты. Кстати, самое безопасное и полезное для гипертоников и сердечников упражнение - кардиологическая ходьба, то есть максимально быстрым шагом, но так, чтобы не было одышки, говорит врач-кардиолог, ведущий научный сотрудник Государственного научно-исследовательского центра профилактической медицины, эксперт Лиги здоровья нации Ольга Молчанова. Кроме тренировки, улучшения тонуса сосудов и мышц при ходьбе также немного встряхиваются органы брюшной полости, живота — благодаря этому они лучше кровоснабжаются и тоже оздоравливаются, радует доктор.

ЭТО ПРИГОДИТСЯ

Как рассчитать полезную и безопасную интенсивность физнагрузки

При ходьбе, беге и других упражнениях нагрузка будет безопасной и полезной, если ваш пульс соответствует определенным показателям. Чтобы выяснить их, используйте «золотую формулу» расчета оптимального пульса: 220 минус ваш возраст, полученную цифру умножаем минимум на 65% и максимум на 80%.

Пример: если вам 37 лет, то интенсивность нагрузок должна быть такой:

* (220 — 37) Х 0,65 = 119 ударов в минуту — минимально (если ниже, то пользы будет меньше);

* (220 — 37) Х 0,8 = 146 ударов максимально (если пульс выше, то это ведет к старению сосудов и вредит сердцу).

@темы: yeah, science!, eat your greens!

---

Хороший пост моего кардиолога
www.facebook.com/yaroslav.ashikhmin/posts/10156...

Yaroslav Ashikhmin

Так вышло, что в последние годы много занимаюсь лечением пациентов с тяжелой психосоматикой. Занимаюсь поневоле, мне по-человечески ЖУТКО ЖАЛКО этих людей, ибо (1) в то, что их страдание чрезвычайно сильное, реальное,большинство врачей не верит, (2) ортодоксальные психиатры лечить психосоматику не умеют (об этом в самом конце), (3) «звездные» врачи иных специальностей всегда лишь подливают масло в огонь болезни (ревматолог требует делать биопсию мышц, профессор-невролог хочет в стопятый раз переделывать ЭНМГ, онколог – ПЭТ/КТ с трейсером, которого нет в России, - при наличии у пациента неизученной стопки бумаг толщиной в моржовый бивень).
А те единицы врачей, кто на уровне современной науки знает, с чем связано страдание пациента, заниматься ими НЕ ХОТЯТ. Я, кстати, в большинстве случаев, даже наблюдая их годами, не знаю подлинный диагноз: в советское время на раз поставили бы F 20, сейчас говорят об ипохондрическом неврозе/психозе, пограничном расстройстве личности с соматизацией, о соматизированной депрессии (редко), палитре декомпенсировавшихся психопатий и тд. Это самые тяжелые пациенты. Их жизни абсолютно ничего не угрожает, но они упорно звонят в ночь с субботы на воскресенье, с разных телефонных номеров (ой, блин, я ж всегда перезваниваю!), пишут во все мессенджеры, что «вот прямо сейчас умрут" и" умоляют помочь». Умнее всех, конечно, поступают мудрые психотерапевты: они «ставят границы», то есть после пары-тройки таких звонков, убедившись, что риска суицида нет, переводят общение в жесткий формат очных встреч (строго 50 минут 00 секунд – 3,5 – 15 тысяч рублей за штучку). Наверное, это правильно. Но успеха они добиваются только в том случае, если у людей, простите, есть деньги, и то не всегда. Лучше всех удается работать в тандеме с необыкновенным доктором-психиатром Вера Смирнова, она действует иначе, буквально бьется за каждого пациента, я не знаю, просит ли она мне, если скажу, что эта… неприсущая большинству профессиональных психиатров человеческая доброта привела к тому, что наши дорогие пациенты, которым абсолютно ничего не угрожало, буквально уничтожили ее отпуск. Наши пациенты – обычно очень умные люди, которые прекрасно понимают, что если доктор не выспится или не отдохнет, то он не сможет эффективно лечить. Но степень тревоги порой настолько зашкаливает, что они не могут удержать штурвал сознания. Что же с ними происходит, что беспокоит? Всё, всё что только вы можете себе представить. "Ломается" буквально всё тело от макушки до пят (я говорю о тяжелых случаях): головокружение, нарушение зрения и слуха, осиплость голоса, горечь во рту, пищеводный рефлюкс и диспепсия, сердцебиение, удушье, раздувание живота, разболтанность суставов, и конечно боль – в руках, ногах, в желудке, в груди, в сердце, во всем теле, в мышцах, тазовая боль; тяжелейшая слабость, приковывающая к кровати и проч… Анна Сонькина-Дорман учит, что перво-наперво нужно «выслушать пациента, не перебивая, на это уйдет не более минуты». У одного из таких пациентов только круг жалоб, без анамнеза, я собирал 30 минут, в присущем мне быстром темпе! Буквально каждый орган оказывался поражен страшным недугом. На втором часу консультации мне хотелось выставить диагноз «проклятье Вуду», и лишь память о подвигах Сэра Вильяма Ослера (который был первым терапевтом, взявшимся за полноценное лечение таких пациентов, и - сюрприз-сюрприз для психотерапевтов - первым сформулировавшим концепцию "здесь и сейчас", за полвека до Перлза), позволяла мне сохранять должную выдержку.
Что же с ними происходит?

В условиях хронического стресса ломаются механизмы оценки мозгом информации, поступающей от внутренних органов и органов чувств, причем ломаются на «глубинном» уровне, отчего ускользают от сознания. Сознание (напомню, что обычно это правда очень умные люди) «пытается понять причину, разобраться», но устройство мозга мешает это сделать. Та самая суперкрутая призма сознания, выручающая этих чудесных людей во многих сложных жизненных ситуациях (межличностное общение), при оценке информации, поступающей от таламуса и "подкорки", оказывается виной всех бед! Уйдем глубже, почему?
Во-первых, ввиду замысловатых механизмов фильтрации информации на уровне таламуса и подкорковых ядер, оставляющих кору головного мозга в информационной блокаде.
Во-вторых благодаря ужасно разрушительному механизму соматосенсорной амплификации, когда кора пытается самыми разными способами запросить информацию о том органе, который, с ее (ошибочной!) точки зрения не в порядке, и каждый запрос (неокортекса) рожает всё более тревожащий ответ. Помните, Карлсон однажды посадил в горшок кость и все ждал и ждал, что она вырастет, ежедневно откапывая кость, чтобы проверить, не появился ли росток? Также сознание теребит кишку, голосовые связки, мышцы, желудок и всё остальное (у кого что). Карлсон уже руки в кровь изорвал о кость, но и кость прочему-то не хочет всходить. Почти любое необычное, совершенно нормальное для нас с вами, ощущение в области живота, связок, груди или растревоженного органа превращается в чудовищный признак нездоровья для нашего пациента, мгновенно транслирующее в страх смерти и запускающее патологические схемы реагирования.
В-третьих, рожденная любым механизмом боль постепенно начинает жить сама по себе. Если мы полностью, до идеального состояния, доведем слизистую оболочку желудка пациента с многолетним психосоматическим расстройством в сочетании с умеренно выраженным синдромом функциональной диспепсии [«гастритом»], полностью уберем периферический, то есть рожденный на уровне желудка, компонент боли, он все равно будет боль ощущать; ибо теперь она живет и «закручивается» в его мозгу.
У этих пациентов есть три пути - говорю про САМЫЕ ТЯЖЕЛЫЕ СЛУЧАИ:
1. Много лет ходить по врачам, которые будут таких пациентов продолжать обследовать и лечить, нередко даже оперативно, до того момента, пока… у человека банально не закончатся деньги. Деньги заканчиваются – проблема остается. Ни для частных клиник, ни для государственных, такой человек неинтересен. Он будет страдать до конца дней своих, как жены самураев до смерти своей скорбят по ушедшим. Врачи, которые тоже болеют, говорят, что "само пройдет". Увы, ЭТА Болезнь не отступит. Это очень трудно понять, но это так.
2. Прийти к шаману / к бабке / к экстрасенсу. По факту эффект бывает даже лучше, чем в первом случае, но порой деньги кончаются быстрее. Есть еще духовный путь, церковь и религия. Да простят мне либералы, по моей статистике, тоже эффективнее первого пути.
3. Принимать лекарство, влияющее на дофаминовые рецепторы, получать современную психотерапию (лучше всего схема-терапию) и заниматься реабилитацией (проще говоря, дозированными высокоинтенсивными физическими нагрузками).
Теперь подробнее про третий путь. Увы и ах, транквилизаторы, антидепрессанты и проч, проч лекарства не помогают пациентам с выраженными искажениями сознания. Чтобы им помочь, обязательно нужно «зацепить» дофаминэргическую систему. Лекарства, которые могут помочь, номинально относятся к классу нейролептиков. Инструкция к ним порой пугает пациентов еще больше болезни! Ни я, ни психотерапевты не виноваты в том, что раньше ими, да в высоких дозах, лечили шизофреников, а у пациентов с психосоматическими расстройствами, представляющими новую эпидемию, они недостаточно исследованы, отчего в разделе «показания» единственно эффективного лекарства может значиться только «шизофрения». Теперь я раскрою секрет всех швейцарских-немецких-израильских центров (могут убить, кстати). Да, они правда помогают пациентам с психосоматикой. За безумные деньги они делают все, что нравится пациенту: обследуют до бесконечности, проверяют иммунную систему, назначают иммуномодуляторы, изгоняют глистов, проводят физиотерапию, назначают сосудистые препараты, поливитамины, льют какое-то несусветное говно в вену… А на самом деле ждут 10 – 14 дней, пока заработает нейролептик, назначенный уже в первый день. Да-да, кусают ногти и считают дни, всячески занимая пациента, потому что нейролептик не помогает сразу, нужна правильная доза, коррекция побочных эффектов, порой смена нескольких препаратов. Так выходит: чем тяжелее болезнь – тем сильнее препарат и выше доза, и тем больше побочных эффектов. Наши психиатры, увидев таких пациентов, отписываются: принимать то-то в такой-то дозе. Формально – все верно. Но Щаззззз! Будет он, знающий про свой организм в сто раз больше доктора (порой это так, кстати), не удосужившегося посмотреть результаты проведенных исследований (пачка толщиной с бивень мамонта), принимать нейролептик, ага! А если примет первую таблетку, то почувствует нечто вроде удара мешком с картошкой по голове и никогда больше не рискнет принимать лекарство этого класса. И самым простым путем вернуться к нейролептику будет… забрать у пациента все что есть деньги и развлекать.
Что происходит через самые трудные 10-14 дней, если пациент принимает нейролептик?
Жалобы постепенно начинают таять, как мартовский снег на солнце, рассыпаться песком сквозь пальцы. Пациент будет хвататься за неуходящую боль, злиться на врача за побочные эффекты терапии, но с каждым днем страшных жалоб будет все меньше и меньше. В итоге, если пациент сможет набрать правильную дозу, ему станет кардинально лучше. Уйдет болезнь. Но у половины останется жалобы на мышечную или общую слабость, которая продолжит их доставать. А вы как думали, столько лет ада – и сразу в чемпионы?! Тут нужна реабилитация. Сделать эрогоспирометрию (без этого – никак) и встать на дорожку. Всенепременно перед первой тренировкой нашего пациента непременно поразит тяжелейшая «паническая атака», тревоге прорвется через любую психотерапию и накопленную дозу нейролептика, - болезнь не хочет сдавать последние позиции…
В данном тексте мало сказано про психотерапию, да, она эффективна, но умеют работать с такими пациентами в нашей стране буквально единицы, в числе которых Amina Nazaralieva, Наталья Дикова, Aleksandra Yaltonskaya. Остальные… да телефон отключают, чо.
Disclaimer. В настоящий момент я наблюдаю больше десяти «активных» пациентов с тяжелой психосоматикой на той или иной стадии, с самыми различными проявлениями болезни. Данный текст НЕ СОДЕРЖИТ никаких персональных данных и ДАЖЕ НАМЕКОВ на конкретных пациентов, более того, он специально написан очень обобщенно (в нем не описана клиническая картина ни одного из наблюдаемых пациентов), в описанных блоками жалобах тысячи людей могут узнать себя, им этот текст во многом и адресован. Выходит так, эпидемия, о которой все молчат. Update. Я лично таким пациентам, разумеется, нейролептики не назначаю, это делают психиатры, обращение к которым есть краеугольный камень в успехе лечения. Моя задача, как терапевта, во многом сводится к тому, чтобы тщательнейшим образом исключить любую соматическую патологию (если есть - врачевать) и поддерживать у пациента правильный курс на следование указаниям психиатра.

@темы: about me, eat your greens!, псих

---

политически я активно против дейнерис, но боже какая она красивая аааа

@темы: гиф, песнь огня и пламени, current celebrity crush, фандомы

---

Скандал про школу в Тюмени и обязательное ношение юбок как скрепу.
Ок, опущу свои мысли на тему "школьная форма = зло". Irrelevant.
У меня отдельные мысли про странный вид людей - директора школ.
К примеру, другой вид - российские гинекологи, которые в подавляющем большинстве, кажется, социопаты.
А вот в школах почему-то работают патологические приспособленцы, особенно в руководящем составе.
Меня это поразило в период моей активной политической деятельности, когда я несколько раз работала на выборах. Выборы проводятся, как правило, в местных школах. Собственно, на этом уровне и идёт фальсификация. Председатели УИК-ов, по-моему, всегда
директора этих самых школ, люди, прямо связанные с фальстфикацией, лично её осуществляющие и ей способствующие. Помню, директриса моей школы осуществила какой-то гигантский вброс однажды, про это даже в прессе писали. Я не была удивлена. Когда я ходила в свою районную школу брать открепительное (за день до голосования), я видела в коридоре гигантские стопки заполненных за ЕдРо бюллетеней. Они просто лежали в коридоре, там даже охранника не было.
Не говоря уже о том, что во время всех выборов со всей страны идут новости о нарушениях, совершаемых именно членами УИК-а прям перед наблюдателями.
Почему они такие? Почему именно в школах? Who knows...

@темы: политичное

---

medium.com/@yonatanzunger/so-about-this-googler...

RE: "Google Manifesto". Если вы ещё об этом не слышали, то... сотрудник гугла написал внутреннее мемо на 10 страниц о том, что женщины биологически не оч приспособлены быть инженерками, that's just science! Естественно, это вылезло в открытый интернет. Гражданина уволили.

"So, about this Googler’s manifesto.
You have probably heard about the manifesto a Googler (not someone senior) published internally about, essentially, how women and men are intrinsically different and we should stop trying to make it possible for women to be engineers, it’s just not worth it.
Until about a week ago, you would have heard very little from me publicly about this, because (as a fairly senior Googler) my job would have been to deal with it internally, and confidentiality rules would have prevented me from saying much in public.
But as it happens, (although this wasn’t the way I was planning on announcing it) I actually recently left Google — for entirely unrelated and actually really-good-news reasons which you can read about here. So when all of this broke, I was just as much on the outside as everyone else, and I know what was written in this only because it leaked and was published by Gizmodo.
And since I’m no longer on the inside, and have no confidential information about any of this, the thing which I would have posted internally I’ll instead say right here, because it’s relevant not just to Google, but to everyone else in tech.
So it seems that someone has seen fit to publish an internal manifesto about gender and our “ideological echo chamber.” I think it’s important that we make a couple of points clear.
(1) Despite speaking very authoritatively, the author does not appear to understand gender.
(2) Perhaps more interestingly, the author does not appear to understand engineering.
(3) And most seriously, the author does not appear to understand the consequences of what he wrote, either for others or himself.
1.I’m not going to spend any length of time on (1); if anyone wishes to provide details as to how nearly every statement about gender in that entire document is actively incorrect,¹ and flies directly in the face of all research done in the field for decades, they should go for it. But I am neither a biologist, a psychologist, nor a sociologist, so I’ll leave that to someone else.
2. What I am is an engineer, and I was rather surprised that anyone has managed to make it this far without understanding some very basic points about what the job is. The manifesto talks about making “software engineering more people-oriented with pair programming and more collaboration” but that this is fundamentally limited by “how people-oriented certain roles and Google can be;” and even more surprisingly, it has an entire section titled “de-emphasize empathy,” as one of the proposed solutions.
People who haven’t done engineering, or people who have done just the basics, sometimes think that what engineering looks like is sitting at your computer and hyper-optimizing an inner loop, or cleaning up a class API. We’ve all done this kind of thing, and for many of us (including me) it’s tremendous fun. And when you’re at the novice stages of engineering, this is the large bulk of your work: something straightforward and bounded which can be done right or wrong, and where you can hone your basic skills.
But it’s not a coincidence that job titles at Google switch from numbers to words at a certain point. That’s precisely the point at which you have, in a way, completed your first apprenticeship: you can operate independently without close supervision. And this is the point where you start doing real engineering.
Engineering is not the art of building devices; it’s the art of fixing problems. Devices are a means, not an end. Fixing problems means first of all understanding them — and since the whole purpose of the things we do is to fix problems in the outside world, problems involving people, that means that understanding people, and the ways in which they will interact with your system, is fundamental to every step of building a system. (This is so key that we have a bunch of entire job ladders — PM’s and UX’ers and so on — who have done nothing but specialize in those problems. But the presence of specialists doesn’t mean engineers are off the hook; far from it. Engineering leaders absolutely need to understand product deeply; it’s a core job requirement.)
And once you’ve understood the system, and worked out what has to be built, do you retreat to a cave and start writing code? If you’re a hobbyist, yes. If you’re a professional, especially one working on systems that can use terms like “planet-scale” and “carrier-class” without the slightest exaggeration, then you’ll quickly find that the large bulk of your job is about coordinating and cooperating with other groups. It’s about making sure you’re all building one system, instead of twenty different ones; about making sure that dependencies and risks are managed, about designing the right modularity boundaries that make it easy to continue to innovate in the future, about preemptively managing the sorts of dangers that teams like SRE, Security, Privacy, and Abuse are the experts in catching before they turn your project into rubble.
Essentially, engineering is all about cooperation, collaboration, and empathy for both your colleagues and your customers. If someone told you that engineering was a field where you could get away with not dealing with people or feelings, then I’m very sorry to tell you that you have been lied to. Solitary work is something that only happens at the most junior levels, and even then it’s only possible because someone senior to you — most likely your manager — has been putting in long hours to build up the social structures in your group that let you focus on code.
All of these traits which the manifesto described as “female” are the core traits which make someone successful at engineering. Anyone can learn how to write code; hell, by the time someone reaches L7 or so, it’s expected that they have an essentially complete mastery of technique. The truly hard parts about this job are knowing which code to write, building the clear plan of what has to be done in order to achieve which goal, and building the consensus required to make that happen.
All of which is why the conclusions of this manifesto are precisely backwards. It’s true that women are socialized to be better at paying attention to people’s emotional needs and so on — this is something that makes them better engineers, not worse ones. It’s a skillset that I did not start out with, and have had to learn through years upon years of grueling work. (And I should add that I’m very much an introvert; if you had asked me twenty years ago if I were suited to dealing with complex interpersonal issues day-to-day, I would have looked at you like you were mad.) But I learned it because it’s the heart of the job, and because it turns out that this is where the most extraordinary challenges and worthwhile results happen.
3. That brings us, however, to point (3), the most serious point of all. I’m going to be even blunter than usual here, because I’m not subject to the usual maze of HR laws right now, and so I can say openly what I would normally only be allowed to say in very restricted fora. And this is addressed specifically to the author of this manifesto.
What you just did was incredibly stupid and harmful. You just put out a manifesto inside the company arguing that some large fraction of your colleagues are at root not good enough to do their jobs, and that they’re only being kept in their jobs because of some political ideas. And worse than simply thinking these things or saying them in private, you’ve said them in a way that’s tried to legitimize this kind of thing across the company, causing other people to get up and say “wait, is that right?”
I need to be very clear here: not only was nearly everything you said in that document wrong, the fact that you did that has caused significant harm to people across this company, and to the company’s entire ability to function. And being aware of that kind of consequence is also part of your job, as in fact it would be at pretty much any other job. I am no longer even at the company and I’ve had to spend half of the past day talking to people and cleaning up the mess you’ve made. I can’t even imagine how much time and emotional energy has been sunk into this, not to mention reputational harm more broadly.
And as for its impact on you: Do you understand that at this point, I could not in good conscience assign anyone to work with you? I certainly couldn’t assign any women to deal with this, a good number of the people you might have to work with may simply punch you in the face, and even if there were a group of like-minded individuals I could put you with, nobody would be able to collaborate with them. You have just created a textbook hostile workplace environment.
If you hadn’t written this manifesto, then maybe we’d be having a conversation about the skills you need to learn to not be blocked in your career — which are precisely the ones you described as “female skills.” But we are having a totally different conversation now. It doesn’t matter how good you are at writing code; there are plenty of other people who can do that. The negative impact on your colleagues you have created by your actions outweighs that tremendously.
You talked about a need for discussion about ideas; you need to learn the difference between “I think we should adopt Go as our primary language” and “I think one-third of my colleagues are either biologically unsuited to do their jobs, or if not are exceptions and should be suspected of such until they can prove otherwise to each and every person’s satisfaction.” Not all ideas are the same, and not all conversations about ideas even have basic legitimacy.
If you feel isolated by this, that your views are basically unwelcome in tech and can’t be spoken about… well, that’s a fair point. These views are fundamentally corrosive to any organization they show up in, drive people out, and I can’t think of any organization not specifically dedicated to those views that they would be welcome in. I’m afraid that’s likely to remain a serious problem for you for a long time to come. But our company is committed to maintaining a good environment for all of its people, and if one person is determined to thwart that, the solution is pretty clear.²
I’m writing this here, in this message, because I’m no longer at the company and can say this sort of thing openly. But I want to make it very clear: if you were in my reporting chain, all of part (3) would have been replaced with a short “this is not acceptable” and maybe that last paragraph above. You would have heard part (3) in a much smaller meeting, including you, me, your manager, your HRBP, and someone from legal. And it would have ended with you being escorted from the building by security and told that your personal items will be mailed to you. And the fact that you think this was “all in the name of open discussion,” and don’t realize any of these deeper consequences, makes this worse, not better.
¹ Nearly, but not every. One very important true statement which this manifesto makes is that male gender roles remain highly inflexible, and that this is a bug, not a feature. In fact, I suspect that this is the core bug which prompted everything else within this manifesto to be written. But the rest of the manifesto is basically about optimizing around the existence of this bug! Don’t optimize your bugs; fix them.
² Those of you wondering about the “paradox of tolerance” can check out this essay for more."

@темы: феминизм, социальное, политичное

---

@темы: шоб позырить

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

***

***

***

(c)

chrysreviews.com/index.php/2017/07/31/game-of-t...

@темы: песнь огня и пламени