мало что вгоняет меня в такой даун, как когда мои идеи, которые я предлагала друзьям, они осуществляют с кем-то другим.
в этим моменты хочется просто лечь лицом в лужу и больше никогда не вставать.

---

типа конспекта

Области, занимающиеся культурами соучастия:
/междисциплинарное/
- исследования медиа и коммуникаций
- культурные исследования
- исследования фанатов
- этнография, net-нография, исследование цифровых соо
- социология
- исследование аудиторий

Источники:
- journal of fandom studies
- transformative works and cultures
- participations, journal of audience and reception cultures

Соучастие - это 1. постоянная работа над чем-то новым, 2. эмоциональное участие, 3. практики, производящиеся в совместном действие.

> фанаты
> сообщества

Понятия:
1. массовая культура
2. популярная культура - изучение в том числе и аудитории, например, изучение не только популярной музыки, но и ее слушателей и их интерпретации
3. субкультуры - "Субкультура. Значение стиля" 1989. Что-то резко противопоставленное мейнстриму, принадлежат сравнительно небольшим молодежным группам, легко опознаваемы внешне. Связаны с классовой принадлежностью.

Произошел переход от субкультур к культурам соучастия. Понятие фаната изменилось, их идентичность раздробилась.
Субкультуры тоже изменились, новые культурные формы. Сама рецепция культуры изменилась, фанаты уже делают что-то свое и очень разное, по-разному представляют это и к ним относится. Происходит трансформация изначальных произведений, идет очень активная творческая работа. Важно: сообщество компетентно оценить вашу работу.

Transformative reception - транформирование изначального продукта.

1990-е годы, Генри Дженкинс 1992 "Textual poachers: television fans and participatory cultures". Первое применение термина, этнография производителей фандомного контента. Исследование запечатлело зачатки этого движения на пороге появления интернета. Кроме прочего обсуждение стигмы в отношении фанатов.

К.С. появляется в эпоху развитых медиа.

Черты:

- любительское производство (вы можете быть и профессионалом, но все равны и все любители)
- бескорыстный характер работ (хотя коммерциализация есть, но в основном это делается для себя, для удовольствия, для саморазвития)
- существование внеофициальных иерархий, есть мейнстрим, а эти зоны маргинальны, есть большой барьер, отгораживающий "любителей" от тн "профессионалов", в К.С. этого барьера нет
- аффиктивный характер, это зона, где люди занимаются тем, что они очень любят; область реализации эмоций; имеющиеся культурные практики не используют огромный потенциал, и это видно по творчеству К.С.
- укорененность культурных значений в коммуникации сообществ, то есть внешнему человеку не обязательна будет понятна проблематика и ценность, важность локального контекста

AO3 - Archive of our own
международный некоммерческий архив, его появление стало ответом фанатов на некоторые неприятные тенденции. Пытались капитализировать это пространство за счет авторов, 2008-9 г. Миллион зарегистрированных пользователей, 100к сборов ежегодно.

/лекторша цитирует Сперанцу, а-а-а /

~ сообщество воображения ~

сейчас в ученом сообществе уже не принято называть это "эскапизмом". Майкл Сэлер As If, много внимания удиляет первому фандому - Шерлок Холмс. Уже к началу 20 века уже всё существовало, коммуникация фандома и автора и внутри фандома. В целом популярная литература (и кино) становится местом, где люди совместно разыгрывают что-то, имеющее отношение к воображению. В модернистском мире господствует рациональность и реализм, и массовые жанры заполняют нишу, где господствует воображение: фантастика, фентези, детектив. И вместе с ними меняются стратегии их чтения. В фантастической литературе появляются специальные журналы, где читатели дискутируют, и жанры уже вырабатываются в совместном общении автора и читателей. Это новый способ видеть реальность.

- расчленить любимый канон, рассмотреть его по частям и соединить воедино (аналитическая работа)
- создать верибельные образы (воображение)

@темы: шоб позырить, yeah, science!, фандомы

---

В общем в тумбе наткнулась на исследование по фанфикшену и буду вам выкладывать куски оттуда. Автор исследует феномен фанфикшена как творчества, в первую очередь основанного на определенном эмоциональном отношении фанатов к источнику, что отличает фанфикшен от других работ, существовавших на протяжении всей истории и по своей сути тоже являющихся transformative.
Источник: journal.transformativeworks.org/index.php/twc/a...

*
To define fan fiction only by its transformative relationship to other texts runs the risk of missing the fan in fan fiction—the loving reader to whom fan fiction seeks to give pleasure. Fan fiction is an example of affective reception. While classical reception designates the content being received, affective reception designates the kind of reading and transformation that is taking place. It is a form of reception that is organized around feeling.
*
In recent discussions of the role of emotions in literature, theorists have distinguished between affect (the physical and mental responses that comprise feelings), and emotions (the cultural and social forms into which feelings are organized). Focusing on affect—the physical and mental manifestations of feeling such as tears or arousal—helps to avoid reducing or conscribing the complex affective engagement with texts to specific and culturally-inscribed emotions such as happiness, although of course it is often difficult to draw a hard line between affect and emotion in practice. This distinction also follows usage in fandom, where feels are celebrated and indulged above specific emotions. Feels, in fact, are the shaping force behind fan fiction as a genre. Moreover, as affective reception, fan fiction is a form of literary response where literary allusions evoke not only a shared intellectual community in the audience but also a shared affective community.
*
Theorists of fan fiction often speak of fan fiction as filling the gaps in a source text, a phrase with its own sexual undertones that also describes fan fiction's self-assumed role as interlinear glossing of a source text. Silences and absences in the source text act as barriers to intimacy, and fan fiction writers fill these silences with their imaginative activity, enabling their own deeper understanding of the world and characters of the source text.
*
For example, in The Book of Margery Kempe, the biography of a late-14th-century English Christian mystic, Kempe visualizes herself speaking with the Virgin Mary after the death of Jesus and offering her a hot drink to comfort her. Other examples from late medieval meditation guides and the biographies of women mystics suggest that this imaginative meditation practice bears a resemblance to the Mary Sue genre of fan fiction, in which the author writes a wish fulfillment fantasy in which she literally finds intimate connection with the fictional characters
*
Classical and medieval pedagogy encouraged affective investment in characters from history and poetry (such as Dido) as a mnemonic device to improve Latin language learning and oratorical skills.
*
Karl Morrison (1988) identifies a common trope in some premodern Christian literature that encourages the reader to identify with Christ by imagining how he feels during the events of the New Testament Gospels in order to better cultivate Christlike characteristics in themselves and to gain knowledge of Christ. Morrison calls this a "hermeneutics of empathy."
*
This is a mode of historical enquiry which stands in opposition to theoretical positions emphasizing objectivity, distance, and the neutral interpretation of evidence.
*
Affective hermeneutics direct focus toward moments of high emotion in a text that stimulate equally strong feelings in the reader; these heighten a sense of empathy, connection, or intimacy between the reader and the characters in the text. Affective hermeneutics also seek to fill the gaps in canon through attention to the emotional lives of texts themselves.
*
Fan fiction's primary focus on the emotional life of texts has structured the way in which the genre has developed in almost every respect; this is particularly obvious on examining the apparatuses that structure both online fan fiction archives and the most common literary forms and subgenres within fan fiction. Online archives categorize fan fiction according to conventions that have grown up within the community over time, often originating in early zines; stories are rarely categorized according to the genres that are conventional in book publishing (such as romance, science fiction, or crime) but are instead categorized first by fandom, then by the type of emotional or romantic relationships in the story—gen, het, and slash—and then by the characters in the story. Many other genre classification conventions that have emerged within fandom also serve to classify the kind of emotional experience the story offers; PWP (porn without plot), hurt/comfort, deathfic, mpreg, and Mary Sue stories are all good examples. So too are episode tag stories, which often seek to close an emotional arc that has been unsatisfactorily dealt with in canon, and pastfic, or fan fiction which imagines a backstory for characters that contextualizes their emotional reactions in canon. These genre classifications enable fans to seek out time with the worlds and characters that they love and to seek out certain kinds of emotional experiences with texts.
*
This affective hermeneutics is substantially different from the critical reading conventionally taught in the university classroom, which values a stance of critical objectivity, even suspicion, toward the text.
*
Eve Sedgwick is a founding thinker on affect in the study of literature. She identifies the paranoid impulse (that is, a suspicious, defensive attitude toward the text) behind most forms of critical reading. Sedgwick proposes the cultivation of reparative reading that is loving, nurturing, and productive.
*
In his essay "Uncritical Reading," Warner (2004) questions the naturalization of critical reading in the classroom and the academy and asks what kind of cultural ideals are reinforced by this form of reading. Warner cites Saba Mahmood's study of the grassroots women's piety movements in Egypt, whose members seek to read the Qu'ran in ways that do not line up to western ideals of critical reading because they seek a different model of personhood and subjectivity.
*
Warner's argument implicitly acknowledges fandom as an alternative hermeneutic framework available to his students, affective as opposed to critical reading. Felski describes the process by which students are required to renounce this affective style of engagement in the classroom as "moving from attachment to detachment and indeed to disenchantment, undergoing not just an intellectual but also a sentimental education"
*
Fan fiction writers focus on the emotional life of historical characters and imagine a way into their lives, a route to knowledge not conventionally countenanced by the academy, as Felski and Warner show, but complementary to other ways of intellectually exploring texts.
*
It is clear that the affective hermeneutics used in fan fiction—the focus on intense affect, the desire to inhabit it, to imagine it, and to understand it—has particular resonance for marginal communities whose histories must be read between the lines.
*
Dinshaw also gives an example of the role of affective hermeneutics in the history of sexuality: the fan letter she finds in the correspondence of the late John Boswell, scholar of Latin literature and writer of Christianity, Social Tolerance, and Homosexuality (1980) (a controversial book that reinterpreted Biblical passages and historical evidence to suggest a more tolerant attitude toward homosexuality in the early church than had been previously thought). An unnamed professor wrote to Boswell: "Whereas I have often felt intellectual 'friendships' across the centuries—historical thinkers with whom I have felt such strong affinities that I feel I know them and that we speak for one another, I had never felt—until I read your book—that I had gay friends across the centuries" (quoted in Dinshaw 1999, 28).
*
Reading the affective hermeneutics of fan fiction has great potential to expand our explorations into what it is that fan fiction does; it also can help refocus attention toward the role of affect and the reader in other forms of transformative literature. Uncritically referring to any ancient literature that uses allusion or transformative formal elements as early fan fiction is to ignore the significance of the context of fan fiction's emergence from an affective discourse and, above all, the central importance of affect to both its authors and its audiences. Bringing attention to affect in comparisons between fan fiction and premodern literature, however, may help to bring out the extent to which these early transformations of other stories might have emerged from their own fan communities of invested audiences and loving readers.

@темы: литература, фандомы, fanfiction

---

p.R.i.D.e

@темы: шоб позырить, мотивировочная часть, lgbt+, ликвидация безграмотности

---

@темы: шоб позырить, lgbt+, фандомы

---

веселье с приложениями для борьбы с тараканами в голове

@темы: псих

---

Про жизнь в основном узнаю с джаста))))

Но бля оказывается это все-таки бывает и даже относительно распространено в провинции: когда устраиваешься на работу, некоторые организации ставят условие пройти обследование у гинеколога на беременность. И даже не на ХГЧ сдать, именно в кресло сесть. Пиздец.

У нас вообще удивительное отношение к беременности и детям. С одной стороны обязательно надо РОЖАТЬ™ (меня бесит само слово, будто ты не нового человека в мир приносишь, а просто как какое-то ээээ испытание? которое должна пройти каждая женщина). С другой - к беременным и матерям отношение ниже плинтуса. И этот прекрасный капиталистический подход, мол, ничего личного, но женщина может родить и это будет нам невыгодно, мы же должны извлекать профит.

Fuck this world, man..

И тоже, вроде живешь, про бифобию только читаешь на соц-справедливых ресурсах. А потом бац, и обсуждение того, как геи\лесбиянки и гетеросексуалы периодически спят с людьми своего пола, но это не считается.

Просто чтоб вы знали, так же как не обязательно лезть на баррикады, чтобы зваться феминисткой, так и не обязательно иметь равноценный одинаковый опыт с людьми разного пола\гендера, чтобы быть би\пансексуальной. Если тебе круто от секса с более чем одним полом, то уже стоит вероятно задуматься над тем, как себя идентифицировать.

Понятное дело, что людям виднее, но учитывая то, как легко в нашу голову проникают ебучие стереотипы,



upd
Ну и также надо учитывать не только опыт, но и то что у тебя происходит в голове, о чем ты мечтаешь и чего бы ты хотела.
Также сейчас есть деление на сексуальную и романтическую ориентацию. >>> en.wikipedia.org/wiki/Romantic_orientation#Roma...

@темы: феминизм, bi, я другой такой страны не знаю, социальное, the diagnosis is... butthurt, lgbt+

---

Господи, такой бесючий пост прочла на фб.
Мужик, значит, рассказывает про своего друга. У искомого друга была Любофф. Встретились они в самых киношных традициях - на основании общего интереса к летающим змеям. Всё там было прекрасно, и вот он уже достает кольцо, но зачем-то ему пришло в голову спросить её о количестве партнёров до него.
И молвила она: дескать, кто ж их всех и вспомнит-то сейчас.
Счет, очевидно, там идёт на десятки.
Он отреагировал как подобает правильному мужчине - и автор поста пишет, мол, мужчины-то поймут его, а женщины - вряд ли - всё её высказал, за что был отправлен в соответствующее пешее путешествие.
Сейчас он женат на нормальной женщине. Выделено (интонационно) автором.


А тем временем в 21 веке кучу престижнейших сай-фай наград срывает отличная книга Энн Леки "Слуги правосудия" (Ancillary Justice) про мир, в котором и гендер-то уже никому особенно не интересен. Эх...

@темы: феминизм

---

televisiongifs.tumblr.com/post/155828762069

@темы: гиф

---

David L. Conroy — 'Suicide is not chosen; it happens when pain exceeds resources for coping with pain.'

@темы: шоб позырить, мотивировочная часть, псих, ликвидация безграмотности

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Кто о чем, а я вот на ночь глядя решила устроить с собой серьезный разговор на тему - а не гендерквир ли я часом. Что происходит.

---

@темы: феминизм, социальное, шоб позырить, eat your greens!, что характерно - некоторые вещи из этих видео я не знала (целибат не способствует просвещению), ликвидация безграмотности

---

Люди, кто-нибудь знает тихие кафе в районе Пятницкой\м. Новокузнецкая?

---

потрясающе у нас работает правление дома, ну или кто там за этим следит - сейчас в квартире холоднее чем было в морозы. тогда хотя бы до батарей дотронуться нельзя было, а сейчас - еле теплые.
и так злая что невозможно, так еще и дико холодно и мозг тупеет от этого.

@темы: нытье

---

когда-нибудь я все-таки выздоровею и одолею буги-вуги

@темы: music, шоб позырить, that's my jam, ну или что это.. линди хоп... я их путаю

---

@темы: music, that's my jam

---

/звучит знакомо?/

Четыре мифа о равноправии полов в Германии

В 2015 году Германия, по результатам исследования консалтингового агентства BAV и Уортонской школы бизнеса, получила пафосное звание «самой лучшей страны мира». Однако, в номинации «самые благоприятные условия для женщин» она оказалась далеко не на первом месте. Автор журнала «ТУТиТАМ» Екатерина Клокнер — о мифологии немецкого феминизма.

Разрыв в зарплате между мужчинами и женщинами — 22%. Каждая четвертая женщина в Германии подвергалась домашнему насилию (по сведениям Европейского агентства по правам человека FRA). А между тем одно из самых распространенных убеждений среди немцев — гендерное равенство — уже достигнуто.

Первые несколько месяцев в Германии я блаженствовала. В метро мужчины робко отводили глаза, когда я замечала их взгляд. Никто не мурлыкал мне вслед, и ночью я возвращалась домой не оглядываясь панически на звук приближающихся шагов. Но хорошо, как известно, там, где нас нет, и я начала замечать большие и маленькие мифы, созданные немцами и другими жителями Германии, которые поддерживают существующий статус-кво.

1. Равноправие существует
«В этой стране большинство верит, что мужчины и женщины равны, и на этот счет можно больше не переживать», — рассказывает работник центра гендерных исследований Бернард Кённеке (Bernard Könnecke).

Примеры обратного можно перечислять бесконечно: один из самых больших разрывов в зарплате по Европейскому союзу — 22%, всего 6% руководящих постов в 200 крупнейших немецких компаниях занимают женщины. Даже в таких прогрессивных, казалось бы, отраслях как техно-музыка, кураторство и кино, женщины — руководители лишь в 10-20% случаев.

Есть сложности и в законодательстве. Де-юре в Германии, например, все еще запрещены аборты. Проблема уходит корнями во времена Берлинской стены: в религиозной Западной Германии аборты были строго-настрого запрещены. В Восточной — решение об аборте оставляли на усмотрение доктора. При объединении было принято решение дать женщинам право на операцию де-факто (без юридических последствий), оставив, тем не менее, запрет в законодательстве. Именно это правовое недоразумение теперь активно эксплуатируют в своей аргументации политики крайнего правого толка, выступающие за традиционные семейные ценности.

Помимо этого, прогрессивная Германия все никак не ратифицирует Стамбульскую конвенцию (главный европейский документ по борьбе с насилием над женщинами), которую уже приняли 12 соседей по Европейскому союзу. Ратификации главным образом мешает параграф 177 Уголовного кодекса, который гласит, что женщина должна предъявить доказательства изнасилования (физические следы на теле, к примеру), что во многих случаях затруднительно.

После кельнских событий, когда жертвами домогательств разного уровня тяжести стали 1128 женщин, министерство юстиции все-таки начало рассмотрение законопроекта, после принятия которого Германия сможет ратифицировать Стамбульскую конвенцию. Законопроект предполагает изменение параграфа 177 и отменяет необходимость наличия физических увечий для доказательства сексуальных домогательств.

В целом, 80% жителей Германии считают равноправие важным элементом сбалансированного общества.

«Только 30% мужчин и 13% женщин в Германии — сторонники традиционных гендерных ролей. Можно сказать, что гендерное равенство — важная общественная ценность. Но это вовсе не значит, что оно достигнуто», — рассказывает профессор Гумбольдтского университета Ильзе Ленц (Ilse Lenz), специализирующаяся на европейском феминизме и антифеминизме.

По ее словам, популярная в Германии партия «Христианско-демократический союз» (ХДС) рассматривает равноправие полов как основополагающую ценность, но к феминизму относится настороженно. В Германии сам термин имеет если не негативную коннотацию, то маргинальную. Феминистами на немецкой политической арене открыто называют себя только «Левые» (Die Linke) и «Зеленые» (Die Grüne).

Главный оплот антифеминизма в стране — ультра-правые: «Альтернатива для Германии» и «Национально-демократическая партия».

«Они выступают против гендерных исследований, равенства, ЛГБТ-сообщества. После анти-ЕС и антимиграционной политики, гендер (включая отрицание права женщины на аборт) — это третье по важности направление их работы. И именно это, к счастью, отталкивает от этих партий значительную часть электората. Парадоксально, но центральные антифеминистские фигуры здесь — женщины», — поясняет профессор Ленц.

«Еще одна интересная тенденция: антифеминизм в форме традиционных семейных ценностей, гендерных стереотипов и гомофобии, объединяет абсолютно разнородные политические группы: фундаменталистов (католики и евангелисты), неолибералов, правых консерваторов и правых популистов. По мере того, как эти движения набирают популярность — угроза равноправию полов растет».

2. Гендерное равенство — дело женское
«Я конечно за равноправие… Но феминистом бы я себя не назвал. Почему? Наверное, потому что это не моя борьба», — высказался однажды мой приятель-немец.

Из-за пагубного влияния мифа маскулинности у мужчин возникают проблемы в таких сферах, как образование и здравоохранение. Социальный стереотип — мужчина состоялся в своей гендерной роли, только если он состоялся в карьере — заставляет бросать учебу, работать сверхурочно и подрывает здоровье. Среди получающих аттестат зрелости после окончания школы в Германии (т.н. абитур. — ЖБ) мужчины составляют 45%, а женщины, соответственно, — 55%. Похожая статистика и в университетах. Смертность среди мужчин в Германии выше, чем среди женщин, поэтому одна из главных задач немецкого здравоохранения — привлечение мужчин.

«У меня есть сын и внук. Я занимаюсь гендерными исследованиями, чтобы сделать общество лучше и для мужчин, и для женщин», — делится профессор Ленц.

«Традиционная гендерная роль, где мужчина успешный добытчик, заставляет работать внеурочно, пренебрегать здоровьем, интересами, чувствами. В Германии существует прекрасный закон Elternzeit: оба родителя могут взять оплачиваемый полугодовой отпуск, чтобы разделить заботу о ребенке. Многие мужчины хотели бы воспользоваться этой возможностью, но очень часто они сталкиваются с давлением менеджмента компании и коллег. Прямо или косвенно встает вопрос — настоящий ли ты мужчина, если приходишь с просьбой о полугодовом отпуске? И многие мужчины уходят от прямой конфронтации. Хотя для меня заботливый отец — самый прекрасный мужчина».

Голоса мужчин, выступающих за гендерное равенство в немецком публичном пространстве, к сожалению, почти не слышны. Из-за этого, по словам профессора Ленц, существует еще один миф — все мужчины либо антифеминистичны, либо в гендерном равноправии не заинтересованы.

«Я даже пойду дальше в своих высказываниях: без феминистского движения нас бы не существовало», — делится Томас Шлингманн (Thomas Schlingmann) из берлинского консультационного центра Tauwetter для мужчин, подвергшихся насилию.

«20 лет назад именно в Wildwasser (консультационный центр для женщин, который открыто заявлял что работает только с женщинами — прим. автора) пришли двое из нас (основателей Tauwetter и жертв насилия) за помощью. Мы постучались и сказали: „Нам нужна консультация. Мы не знаем куда пойти“. И нам ответили: „Проходите“. Это было начало Tauwetter. После консультации мы решили открыть собственный центр для мужчин. В 2013 мы получили спонсорство от властей Берлина. Решение о спонсорстве приняла тоже женщина — государственный секретарь по здравоохранению Эмине Демирбюкен-Вегнер (Emine Demirbüken-Wegner)».

Важной вехой в развитии мужского феминизма стало создание Федерального форума для подростков, мужчин и отцов. Форум занимается «мужской» политикой, в частности, борьбой с мифом маскулинности. При вступлении в форум, организация или физическое лицо должны подписать документ, подтверждающий готовность к гендерному диалогу, который считается здесь главной задачей и ценностью.

«Это мера была принята, чтобы предотвратить участие в форуме антифеминистов. Но в последние годы сюда проникло несколько организаций явно антифеминистской направленности», — рассказывает один из участников.

Скорее всего, он говорит о противоречивой организации Mogis, которая позиционирует себя «единым голосом тех, кто столкнулся с насилием сексуального характера». У многих жертв насилия Mogis вызывает раздражение: и своей агрессивной гендерной политикой, и претензией на абсолютное знание позиций всех жертв изнасилования. Глава Mogis — Христиан Бальс (Christian Bahls). Его позиция широко представлена в немецких медиа, где он и его последователи распространяют еще один миф.


3. Современное немецкое общество матриархально

По словам Христиана Бальса, высокая смертность среди мужчин спровоцирована тяжелыми жизненными условиями, которые создают мужскому полу женщины. Более того, по его мнению, статистика по домашнему насилию является ложной и настоящие насильники, в большинстве своем, — женщины. Похожих взглядов придерживаются такие антифеминистские организации как Genderama, Agens и в своей экстремальной форме — WGvdL (организация открыто призывает к борьбе с феминизмом и активно эксплуатирует язык вражды).

«Существует два способа исчисления домашнего насилия. Первый способ я бы назвал количественным. Его приверженцы считают только количество ударов. Женщина может начать колотить партнера, но общий урон от этого минимальный (мужчине, тем временем, достаточно одного удара, чтобы нокаутировать женщину). При таком подходе — женщины и правда могут формировать большие показатели статистики.

Альтернативный способ, качественный, — это исчисление физического и эмоционального урона. При таком подходе статистика очевидна. В насильственных отношениях, один всегда насильник, другой — жертва. В случае с домашним насилием, большинство женщин — жертвы, большинство насильников — мужчины.

Именно из-за первого подхода возникают безумные дискуссии, в которых безумные же мужчины восклицают: „Мы жертвы! Посмотрите на статистику!“. А статистика эта тем временем абсурдна. Жертвы-мужчины домашнего насилия существуют, но их точно не больше и не столько же сколько женщин», — поясняет Томас Шлингманн.

Некоторые мужчины приходят в антифеминизм через борьбу за право на отцовство или опекунство. Относительно недавно принятый закон о противодействии насилию гарантирует выдачу охранного ордера сразу после того, как женщина заявила в полицию о физической атаке со стороны партнера. После вступления закона в силу в Германии образовалось мужское анти-лобби (которое, кстати, и противостояло ратификации Стамбульской конвенции и изменению параграфа 177). Его представители считают, что закон создан в угоду женщинам и ущемляет право мужчин на отцовство (в течении срока действия охранного ордера отец может неделями не видеть ребенка).

Похожих взглядов в 80-90 годах придерживалось одно из самых могущественных немецких антифеминистских движений «Злоупотребление злоупотреблением» (Missbrauch mit dem Missbrauch). Его участники считали, что женщины эксплуатируют тему насилия, чтобы доминировать и отбирать у мужчин детей.

«Движение за отцовские права противоречиво. Они предлагают в качестве более равноправного следующее решение: чтобы ребенок проводил одинаковое количество времени и с отцом, и с матерью. Такое решение, возможно, было бы полезно с точки зрения отцовских прав, но может серьезно нарушить права ребенка. Далеко не для каждого ребенка постоянное перемещение из материнского дома в отцовский — психологически здоровое решение. Поэтому для развития отцовских прав нужно учитывать интересы всех сторон: отца, матери и ребенка. Но многие организации подобного типа настроены против гендерного диалога, в то время как без него достижение здорового компромисса практически невозможно», — рассказывает профессор Ильзе Ленц.


4. Насилие и антифеминизм — импорт мигрантов
Некоторое время назад я перешла из одной немецкой языковой школы в другую. В первой мне подходило практически все: время, стоимость, расположение. В классе нас было человек 20, 19 беженцев из Сирии и я. Ребята были очень дружелюбные, приятные. Но вот у преподавателя-немца было специфическое чувство юмора. Заходит он, например, однажды в аудиторию (где сидят потенциальные альфа-самцы), самодовольно улыбается и рассказывает анекдот: «Эмоциональное насилие — это когда женщина стоит на весах, а муж незаметно утяжеляет вес ногой, чтобы показатель был выше». И класс гогочет.

Или еще: в немецком каждая профессия имеет мужскую и женскую форму (Lehrer/Lehrerin — учитель/учительница). Это устоявшаяся на протяжении нескольких десятилетий норма языка. Наш же преподаватель либо вовсе не произносил женских форм, либо употреблял их с неизменной ухмылкой и присказкой: «как говорят феминистки».

Конечно, судить всех немцев по педагогическим методам налаживания контакта с аудиторией одного учителя немецкого — глупо, и делать я этого не собираюсь. Но после новогодней ночи в Кельне в немецких медиа стали слышны возмущенные голоса немецких мужчин — в одночасье многих из них озаботила сохранность женщин. Ультра-правый популист Бьёрн Хёке из партии «Альтернатива для Германии» и вовсе заявил, что пришло время защитить «наших светлых, голубоглазых женщин».

Каждая четвертая женщина в Германии хоть раз подвергалась домашнему насилию.

Эта статистика остается практически неизменной с 2008 года, когда миграционного кризиса в Германии еще не было. Ультра-правые играют на таком животном, сильном чувстве как страх. В своей риторике они скрещивают два могущественных страха: страх перед насилием и страх нового, чужеродного. Получается довольно мощная смесь. Именно поэтому популярность крайне правых партий растет.

Из всего потока беженцев — только 17% женщин и детей. Остальные — мужчины, выросшие в обществе с жесткой патриархальной системой. Очевидно, что это потенциальная угроза равноправию полов. С которой Германии, как принимающей стране, придется активно работать, инвестировать огромные ресурсы в интеграцию. Но насилие и антифеминистские настроения в немецком обществе существовали задолго до новой миграционной волны.

А главные выводы кельнской трагедии: (1) немецкое законодательство по части насилия несовершенно и требует изменений уже на протяжении долгого времени, (2) а также что Германия должна мобилизовать все свои ресурсы для превентивных и интеграционных программ.

Екатерина Клокнер ■ liveberlin.ru/articles/2016/07/20/myths-of-gend...

@темы: феминизм, социальное, политичное

---

by sonyava

upd
не знаю, плакать или смеяться
я практически слово в слово написала себе личный план на год

---

@темы: шоб позырить, псих, ликвидация безграмотности